Весь следующий день, и еще день после, и почти целую неделю потом Федя Мышкин даже не знал, что и думать. Рецепт выглядел слишком простым и угрожающе невыполнимым. С одной стороны – если он сделает ЭТО, то вся его дальнейшая жизнь изменится на корню… или в корне. Он больше не будет шарахаться от собственной тени в подъезде, прятаться в чулане от тещи и теребить галстук в ответ на злостные наезды начальника. С другой стороны – КАК он ЭТО сделает? Его ведь наверняка вырвет. И это еще не единственная сложность.
«Тварь я дрожащая или право имею?» - обратился к себе Федя словами классика. Не, определенно он тварь дрожащая, и никаких прав у него нету, только обязанности. Откуда, спрашивается, он достанет настоящего убийцу? А ведь его еще придется замочить! При одной этой мысли Мышкин ощутил, как в животе у него забулькало - плохой стул на подходе. А если даже он и справится с задачей по умерщвлению киллера, еще ведь надо отрезать ему… Господи!!! А после еще и съесть их сырыми!
И куда-то надо будет девать труп.
Стоп.
Сконцентрировавшись на трупе, Мышкин вдруг с удивлением понял, что паника начинает его отпускать. Главное – решать задачу постепенно, рационально, хладнокровно. Разработать план и привести его в действие. Так делают настоящие солдаты удачи. Труп можно будет расчленить и вывезти за город в пластиковых мешках. Станет ли кто-то искать киллера? Милиции-то он точно не нужен! Или нужен? Не важно.
В обеденный перерыв Мышкин бочком пристроился к своему коллеге из отдела экономического контроля – Борьке Исаеву, о котором было точно известно, что он водится с криминальными элементами, да и сам здорово смахивал на рэкетира. В обычном своем состоянии Федя и на километр не приблизился бы к Исаеву по собственной воле, но сейчас его состояние было далеко от обычного.
- Борь, а Борь, - сказал Мышкин. – Дело есть. Разговор серьезный. Покурим на улице?
- Ну, - коротко ответил Исаев. – Ну, пошли.
- Чё? – спросил он, задымив у входа в офис сигаретой.
- Борь, я тут денег подкопил… В общем, хочу тещу свою заказать. Достала, стерва. У тебя никто из знакомых не…
- Ну ты даешь, Подмышкин! – сигарета выпала у Исаева изо рта. – Я не допёр че-та: ты это шутишь или в натуре, блин?
- Да какие уж тут шутки, - Федя оглянулся через плечо – не подслушивает ли кто? – В натуре тебе говорю: или я ее, или она меня. Она, сука, давно меня недолюбливает.
Исаев окинул Мышкина оценивающим взглядом.
- Мндэ-э-э… - протянул он. – А ты, значит, хочешь ее первый недолюбить… Гы-ы. Ладно. Сколько у тебя бабла?
- Две косых, этих… - Мышкин пытался говорить с Исаевым на понятном ему языке. – Грина, короче. Хватит?
- Ладно, - без особой уверенности сказал Борька, почесывая зажигалкой бритую голову. Было видно, что у него шок. – Перебазланю с пацаном одним. Оставь мне номер мобилы своей – если что, с тобой свяжутся.

Вечером Федя весь извёлся в ожидании. До него только-только начало доходить, во что он вляпался. Заказал собственную тещу! Да она ж его живым слопает, после того, как отшибет башку нанятому киллеру. Но – по замыслу-то киллер и не должен до нее добраться. Теща – это только приманка. Хотя…
А, может, забить на рекомендации госпожи Элизы и ограничиться тещей? Тоже ведь неплохо получится. Да нет. Киллер теще не страшен. Вот ее в прошлом году у подъезда хулиганье зацепило, хотели кошелек отобрать… четверо до сих пор из больницы не выписались, а было-то их всего трое… еще случайный прохожий под руку подвернулся.
Почти три часа Федя провел верхом на унитазе. Стул у него был очень плохой. При этом Мышкин не расставался с мобильником: вдруг позвонят? В один прекрасный момент, натягивая штаны, он едва не выронил трубу прямо в унитаз – мобильник весело запрыгал поверх подставленных ладоней, не давая себя схватить. Тут как раз и позвонили.
- Федор Михайлович?
- Я! – пискнул Федя.
- Это звонят насчет вашей тещи. Вы сейчас свободны?
- Как бы, да.
- Деньги при вас?
- Как бы, да. – Мышкина явно заклинило.
- А вы, как бы, можете сейчас подойти по адресу… - последовали объяснения, - с деньгами и подтвердить заказ?
- Я… я… в смысле, я, натюрлих. Скоро буду.
- Ферштейн. Там стоит «шоха» цвета морской волны. Садитесь сразу на заднее сидение.
Трясущимися руками Мышкин выгреб свою заначку – надо же что-то предъявить киллеру, чтобы усыпить его бдительность, стырил тещин электрошокер и женин газовый баллон, рассовал всё это по карманам и отправился на «стрелку». А, нет, еще он прихватил с собой аккуратно завернутый в «Спид-инфо» кухонный ножик.
…Мутно-зеленая «шестерка» тускло отсвечивала в тупике у железнодорожного бетонного забора. На цепенеющих ногах Федя дочапал до нее, дернул на себя дверцу и шмякнулся на заднее сидение.
- Здрасьте… - сказал он.
- Деньги принесли? – не оборачиваясь, спросил киллер – судя по затылку, невысокий, но крепкий парень лет тридцати пяти.
- Вот, - Федя извлек из кармана пачку смятых купюр. – Держите… - И попытался сунуть их в затылок собеседнику.
- Положите в карман сидения, нефиг в меня ими тыкать. Так. Хорошо. Расскажите о своей теще. Какая она?
Федя быстро взглянул в заднее стекло – переулок, завершающийся тупиком, был абсолютно безлюден. Кажется, пора приступать. Ледяные пальцы Федора нащупали спрятанную под старым пиджаком электрическую дубинку.
- Она, знаете, такая… - сбивчиво заговорил Федор. – Такая, ну… старая, в смысле, пожилая. Толстая. Волосы красит в фиолетовый цвет. Получается страшно. Ходит с авоськой. С клетчатой авоськой. То есть, у нее фиолетовые волосы и клетчатая авоська… Страшная такая… Волосы у нее торчком, и еще усы, как у мужика…
- Усы, я надеюсь, не фиолетовые? – процедил киллер, уже начинающий терять терпение. – А то я могу испугаться.
- Усы… она в фиолетовый не красит, - Федор медленно потянул шокер наружу. – Только волосы… И еще клетчатая авоська, а в авоське…
- Слышь, мужик, да мне на хер не уперлось, что у нее там в авоське! – взревело на переднем сидении.
- А в авоське у нее – ВОТ ЭТО!!! – Федор взмахнул шокером и с размаху врезал им по киллерскому затылку. От шокера отвалился набалдашник.
- Чувак, ты чё? – удивился киллер.
- Действительно, чё это я… - пролепетал Федор. Кажется, он упустил какую-то деталь. Точно, ток ведь надо было включить. – Вот тебе, вот, вот!!! – беззастенчиво пользуясь замешательством жертвы, он заколошматил ее дубинкой по голове. – Вот и вот!!! Отдай мне свои яйца!!!
- Да ты совсем больной, что ли??? – спросил киллер, захлебываясь от хохота. – Уйя, блин, чувак, ну ты и дебил! Ха-ха, ха-ха-ха, гы-ы-ы-ы!!! Я ж тебя сейчас пристрелю, - и он потянулся к бардачку, в котором на всякий случай держал пистолет. Федор в ужасе выхватил газовый баллончик и в мгновение ока распылил всё его содержимое по салону. Киллерский смех оборвался придушенным кашлем, тело несчастного задергалось в конвульсиях и, наконец, застыло. Федор выпал из «шестерки» на свежий воздух и долго не мог отдышаться.
А, отдышавшись и вытерев слезящиеся глаза, развернул газету с ножом, и, еще раз убедившись, что никто не наблюдает за этой ужасной сценой, открыл переднюю дверь…

- …Тело, найденное в автомашине «ВАЗ» шестой модели, припаркованной в Тупике Железнодорожников, опознано по отпечаткам пальцев. Это некий гражданин Суслов П.П., и, как сообщили нам в пресс-службе МВД, известно, что он был наемным убийцей. Обстоятельства, при которых Суслов прибыл в Тупик, не установлены, однако умер он, по заключению судмедэксперта, от смеха. Лишь после этого неизвестный, очевидно, при помощи колюще-режущего оружия, отрезал Суслову…
Феде Мышкину было до лампочки, от чего там умер Суслов. Федя вообще не смотрел телевизор. С тех пор, как он, запершись в туалете, зажмурившись и зажав одной рукой нос, запихал себе в рот то, что отрезал Суслову колюще-режущим кухонным ножом, его вырвало уже восемнадцать раз. И это был точно не предел. И это продолжалось уже третий час.
- Что такое с муженьком-то с твоим? – ехидно спросила теща жену. У телевизора на кухне они сидели вдвоем.
- Да, перебрал, небось, - махнула рукой жена.
- А, так он у нас еще и алкоголик, - обрадовалась теща. – Мало того, что никчемный, жалкий, пустой, тупорылый, слабовольный… да вообще не мужик, короче! Так еще и пить начал. Разводилась бы ты с ним, что ли, доча.
«Ага, и поскорее! - подумал Федя, склоняясь над унитазом. – Зачем тебе такой муж, который всё время блюЭ-Э-Э-Э-Э!!!!!!».
Еще через сорок минут он нашел в себе силы выползти наружу. Теща и жена встретили его презрительными взглядами. Правда, если присмотреться, презрительный взгляд был только у тещи, но его вполне хватило бы на двоих. И хватило.
- Федь, ну чего ж ты так? – спросила жена. – А я-то думала – где ж ты есть-то…
- Да вот же он, наша пьянь, - злорадно прокомментировала теща. – Что, козёл, нажрался? Ну до чего же ты никчемный!
«Сама ты… никчемная», - подумал Федя, с трудом волоча ноги в комнату. Там он рухнул на супружескую постель и забылся беспокойным сном. Ему снилось, как киллер из «шестерки» звонит в дверь их квартиры и загробным голосом требует: «Верни то, что принадлежит мне!». Весь ужас содеянного он переживал во сне.
Работу он, естественно, проспал. Проснулся и понял: уже не тошнит. И вообще, самочувствие отличное. Вот и замечательно, оно ему очень пригодится в КПЗ, когда его будут постоянно таскать на допросы. Федя почистил зубы, повязал галстук, и, напутствуемый ядовитыми замечаниями тещи, отправился нести трудовую вахту.

В троллейбусе было относительно свободно, и Мышкину даже удалось занять сидячее место. Занятый мыслями о своем ближайшем будущем, он и не вспомнил о том, что на линии работает контроль, и за безбилетный проезд – высокий штраф. Поэтому нет ничего удивительного, что к появлению контролера Федя оказался совершенно не готов.
- Билеты ваши, - потребовал контролер, занявший своим огромным телом всё оставшееся внутри троллейбуса пространство.
- Извините, - привычно забормотал Федя. – Я, в смысле, как бы, у меня нет билета…
- Сто рублей.
- Я, извините, у меня денег нету…
- Вылазь тогда. Ща в отделении разбираться будем, - подвел итоги контролер, зловеще нависая над Федором.
Федор внезапно ощутил, как что-то поднялось внутри него. Что-то, требующее немедленно привести самые веские аргументы против того, чтобы покинуть троллейбус по требованию этого толсторожего урода. И чтобы это были такие аргументы, которые просто невозможно понять неправильно.
- В какое еще отделение?! – заорал Федя прямо в физиономию контролеру. – Ты кто ваще такой, а? Ксиву покажи свою! Небось, на ксероксе сделал?!
Мощная рука вцепилась ему в воротник.
- Я тебе ща такую ксиву покажу! А ну встал и вышел!!!
…Выходя из троллейбуса, Мышкин недоверчиво оглядывался на разбитое окно, сквозь которое шесть остановок назад вылетел на проезжую часть контролер. «Кажется, подействовало!» - вдруг сообразил он, уже достигнув входа в офис.
Так уж получилось, что, открывая дверь, Федя просто не мог встретить никого другого, кроме своего начальника.
- Подмышкин!!! – фальцетом заверещал начальник. – Ты опоздал на полтора часа! Что ты себе позволяешь?!!! Да я тебя сейчас уволю!!! Всё, ты уже уволен!!!
Федор было шарахнулся и затеребил галстук, но что-то внутри вновь поднялось и восстало против начальника.
- Ты где тут себе Подмышкина нашел?! – взвыл он, да так, что охранник, проверявший пропуска, упал со стула. – Сам Подмышкин! Я четыре года вкалываю на тебя, а ты даже не выучил мою фамилию? Чмо!!! Я вот сейчас сам уволюсь, всё, я уже уволился!!! А на прощанье как удалю со всех компов базу данных по клиентуре!!!
- Да ты… да я… да я тебя… - попытался начальник «восстановить статус кво».
- Да я ТЕБЯ сейчас!!! – грозно пообещал Мышкин, и, неожиданно для самого себя, нанес последнему резкий пинок по мужскому достоинству. Статус кво был теперь восстановлен окончательно и навсегда. Начальник вдруг затих и начал сгибаться пополам, схватившись за отшибленное. Мышкин злобно рванул на себя турникет и широкими шагами отправился на рабочее место. По пути он заглянул в приемную и отдал распоряжение секретарше Машеньке:
- Так, Мария, запиши меня на прием к шефу. На сегодня, на полдень. У меня к нему важный есть разговор.
Маша удивленно похлопала ресницами на Мышкина. Странно… Вроде бы Мышкин. А вроде бы и не он.
- Что-что? – переспросила она на всякий случай – вдруг слух подводит, хотя с чего бы.
- Что слышала, коза крашенная! – находчиво ответил Мышкин. Маша, как загипнотизированная, смотрела на него, а, когда Мышкин удалился – продолжала смотреть на пустое место. Хлопнула дверь – это Федор вошел в свой отдел. Только после этого Маша очнулась: там, откуда только что поступила команда записать Мышкина на прием, возникло новое видение – шеф с иссиня-малиновым лицом, судорожно сжимающий руками свои штаны ниже пряжки ремня.
- Господи, Сергей Витальич, что с вами? – пролепетала Маша.
Шеф ответил неразборчиво, но явно нецензурно. А после и вовсе уполз в свой кабинет.

Что касается Феди Мышкина, он, в своем кабинете, долго и вдумчиво анализировал происходящее с ним. Он пришел к выводу, что ему это нравится. Жить вдруг стало легко и не страшно. Стоило только влипнуть в какую-нибудь стрессовую ситуацию, вроде как с тем контролером, как – раз! – внутри что-то восстает против, и вот уже ситуация разрулена в лучшем виде. Всегда бы так, не был бы он сейчас заслуженным неудачником и предметом всеобщих насмешек и издевательств. Ничего-ничего, он им еще всем покажет.
А особенно, распалялся Мышкин, совсем забыв про свою работу – покажет этой стерве, теще. И не будет он ее никому заказывать. Если старая фиолетовая сволочь совсем уж разойдется, закажет ее сам себе и сам же четко примет и выполнит заказ. Теперь он это сможет, точно, сможет.
Дверь открылась и в отдел вошла Ирочка из отдела кадров – миленькая рыжая девушка с ярким педикюром и в стильных золоченых босоножках.
- Мышкин, а у меня что-то сеть не работает, - пожаловалась она, глядя куда-то в стену мимо Федора. – Посмотришь, а? Только срочно.
- Срочно, Ирочка, только кролики размножаются, - ошеломил кадровичку Мышкин. Мгновение – и Ирочка ощутила на своей талии (нет, чуток пониже!) властную руку системного администратора. – Слушай, Ирина. Кажется, я попал в твои сети. Хочу тебя сильнее, чем дышать и курить. Может, проведем вечерок тет-а-тет, а? Прямо сегодня. Не против, надеюсь?
- Позвони мне на сотовый! – донеслось вслед панически убегающей по коридору Ирочке. Мышкин стоял в дверях и восхищался своей смелостью. Разве смог бы он еще вчера вот так вот взять и предложить красотке свое общество? Не смог бы. А сегодня взял и смог.
…В этот день еще много раз что-то восставало в Мышкине против чего-то. Восстало против главбухши, которая явилась качать права, восстало против поставщика компьютерной техники, который имел наглость заявить, что нужных материнских плат нет на складе (пара ласковых от Мышкина – и платы немедленно отыскались), восстало против здоровенного кладовщика в столовой, который, на свою беду, попытался втиснуться в очередь перед Мышкиным. Всем известный тихоня и вечная безответная жертва Мышкин так пропесочил беднягу, что тот и вовсе забыл про обед – повернулся и удрал на свой склад, словно за ним омоновцы гнались.
В итоге Мышкин задолго до конца рабочего дня забил на работу и отправился искать развлечений.
Его шеф, нервно потирая свое «достоинство», напрасно прождал Мышкина в своем кабинете – Маша сообщила о том, что сотрудник назначил ему аудиенцию, и шеф боялся ее пропустить. Но минуло шесть часов, потом семь, потом и восемь, а вскоре Машенька принесла известие о том, что Мышкин смылся по своим делам еще в четыре.
В те самые минуты, когда шеф, избавленный (хотя бы на этот день) от разговора со страшным Мышкиным (а тот, в общем, собирался побеседовать о повышении своей зарплаты), держась за перила, осторожно спускался на автостоянку к своей машине, Федор находился, так сказать, на пике. Беспокойная судьба искателя приключений занесла его в зал игровых автоматов «Джек Пол Пот». Там Федор, ни секунды не сомневаясь в своей удаче, накупил на последние деньги жетонов и сделал все автоматы просто на раз, причем самым сложным оказалось распихать по карманам выигрыш так, чтобы он не вываливался по дороге. Метрах в ста от зала (там, где вечерние тени сгустились наиболее густо), Мышкин оказался окружен толпой мрачных личностей в костюмах спортивного, как обратил внимание Федор, покроя.
- Хорошо поиграл? – осведомились у Федора.
- Нормально, мало не покажется.
- Давай тогда делись.
- А я ща тут всем хлебальники покрошу – и вся дележка, - прошипел Мышкин, безобразно плюясь мелкими слюнями. Он еще не успел дошипеть свою коронную реплику до конца, как толпа в темпе расступилась, давая ему пройти. На что уличная шпана была тупа, но и она сообразила, что выражение «всем хлебальники покрошу» не подлежит двусмысленному толкованию. Такой как сказал, так и сделает, а собственные хлебальники дороже сиюминутной выгоды. Мышкин гордо зашагал дальше, а шпана, озадаченно переговариваясь, таращилась ему вслед…
Прежде чем Федор достиг станции метро, ему позвонили на сотовый.
- Федь, ты? – спросил робкий женский голос.
- Я. А ты кто? А, Ирочка! Ириш, ну че как? Пересечемся?
- Ну… я, в общем… не знаю даже… Может, как-нибудь в другой раз… А ты сейчас не занят?
- Ира, для тебя я свободен в любое время дня и ночи! – охреневая от собственной крутизны, заверил кадровичку Мышкин. – Ща ловлю тачку и мчусь к тебе. Где ты есть?
Ирочка назвала адрес (видимо, домашний), и Мышкин весело замахал рукой, привлекая внимание самодеятельных таксистов.
В лоно семьи и тещи он прибыл уже ближе к утру – довольный, сексуально удовлетворенный и трезвый как стекло, несмотря на выпитый в одно лицо литр вискаря (Ирочка ограничилась бокалом шампанского, но, прощаясь, доверчиво призналась, что ей «еще ни с кем ей не было так хорошо»). Они на полную катушку оторвались в какой-то гостинице, где Федор снял номер на несколько часов. Надо сказать, что семья ждала его не то чтобы с распростертыми объятиями, но с заметным нетерпением. Теща даже вооружилась своей лучшей скалкой.
- Ты где ж шлялся, а?! – потребовала она ответа, едва Мышкин переступил порог прихожей. – У тебя совесть вообще есть? Где шлялся, спрашиваю???
Не стоило теще этого говорить. Потому что внутри Мышкина немедленно что-то восстало. Прямо против нее.
- Не твое дело, курррррва!!! – скалка стукнулась об пол, а задница тещи шмякнулась об стул. На котором несчастная так и осталась сидеть до утра. Федор перевел взгляд на супругу. – И ты!!! – добавил он, чтобы та не чувствовала себя обделенной вниманием. – Короче, смотрите у меня обе. Особенно ты, фиолетововолосая! Будешь еще мне тут выступать – закажу!
И он победоносно отправился спать, выпив на ночь холодной водички из графина.